— Благодарю вас, профессор! — послышался тонкий, скрипучий голосок Флитвика. — Конечно, я и сам мог бы загасить все эти ракеты, но у меня не было уверенности, что я имею на это право.

И он с лучезарной улыбкой закрыл дверь за Амбридж, чьё лицо исказилось от злобы.

Вечером Фреда и Джорджа чествовали в гриффиндорской гостиной как героев. Даже Гермиона пробилась через возбуждённую толпу, чтобы их поздравить.

— Очень качественная работа, — восхищённо сказала она.

— Спасибо, — ответил Джордж. Он выглядел удивлённым и польщённым одновременно. — Это Фантастический фейерверк «Фокус-покус». Жаль только, что мы израсходовали весь свой запас, — теперь всё снова придётся начинать с нуля.

— Но дело того стоило, — сказал Фред, который принимал заказы от гомонящих однокашников. — Если хочешь занять очередь, Гермиона, имей в виду: пять галеонов за Набор начинающего негодяя и двадцать — за порцию Великолепной взрывчатки…

Гермиона вернулась к столу — Гарри и Рон уже седели там и гипнотизировали взглядом свои сумки, точно надеясь, что домашнее задание выскочит оттуда и начнёт выполняться само.

— А почему бы нам сегодня не отдохнуть? — весело сказала Гермиона, глядя, как за окном с визгом проносится одна из хвостатых серебряных ракет Уизли. — В пятницу начинаются пасхальные каникулы — тогда времени у нас будет навалом…

— Ты хорошо себя чувствуешь? — недоверчиво спросил Рон, уставившись на неё.

— Раз уж ты спросил, — жизнерадостно сказала Гермиона, — я, так и быть, признаюсь, что чувствую себя немножко… непокорной.

Часом позже, когда они с Роном отправились в спальню, Гарри ещё слышал где-то вдалеке грохот взрывающихся хлопушек, а когда он разделся, мимо башни пролетела шутиха, упрямо выписывая в темноте слово «ТРАХ-ТАРАРАХ».

Зевая, он улёгся в постель. Без очков яркие вспышки за окном казались ему смазанными пятнами, похожими на сверкающие, прекрасные и таинственные облака в ночном небе. Он повернулся на бок, гадая, как чувствует себя Амбридж после первого дня на посту Дамблдора, и какова будет реакция Фаджа, когда он узнает, что школа сегодня чуть не развалилась на куски. Улыбаясь себе под нос, Гарри смежил веки. Хлопки и взрывы ракет на территории школы словно отодвинулись куда-то… а может быть, это он уносился от них в неведомую даль…

Он очутился в знакомом коридоре Отдела тайн. Он летел к простой чёрной двери… «Откройся… откройся…»

И она послушалась. Он оказался в круглой комнате с многочисленными дверями, пересёк её, коснулся ручки такой же двери напротив, и она отворилась внутрь…

Теперь он был в длинной прямоугольной комнате, наполненной странным механическим тиканьем. На стенах плясали световые зайчики, но он не стал разбираться, откуда они взялись… ему нужно было двигаться дальше…

В дальнем конце комнаты была дверь… она тоже открылась, стоило ему коснуться её…

И тут он очутился в слабо освещённом зале, просторном и высоком, точно храм, и весь его сплошь занимали ряды бесконечных стеллажей, на которых тесно лежали маленькие, покрытые пылью стеклянные шарики… Сердце Гарри быстро забилось от возбуждения… теперь он знал, куда идти… он побежал вперёд, но его шагов не было слышно в этом гигантском безлюдном помещении…

Здесь, в этом зале, хранилась вещь, которая была ему очень-очень нужна…

Эта вещь была нужна ему… или кому-то другому…

Его шрам болел…

Гарри проснулся мигом, растерянный и рассерженный. В тёмной спальне смеялись сразу несколько человек.

— Класс! — сказал Симус, чей силуэт вырисовывался на фоне окна. — По-моему, вон то огненное колесо столкнулось с ракетой — похоже, они сцепились друг с другом, ух ты!

Гарри слышал, как Рон с Дином вылезли из постелей, чтобы тоже насладиться интересным зрелищем. Он лежал неподвижно и тихо, пока боль в шраме не отпустила, и тогда на него волной накатило разочарование. Он чувствовал себя так, словно у него в самый последний момент отняли чудесное лакомство: ведь на этот раз он подошёл так близко к цели!

Теперь напротив окон гриффиндорской башни парили розовые крылатые поросята в серебряных блёстках. Гарри лежал и слушал восторженные крики гриффиндорцев с других этажей. Внезапно, с приливом тошнотворного ужаса, он вспомнил, что завтра у него урок окклюменции.

Весь следующий день Гарри боялся, что Снегг поймёт, как глубоко в недра Отдела тайн ему удалось пробраться накануне. Его мучил стыд, поскольку со времени их последнего урока он ни разу не практиковался в окклюменции: слишком уж много событий произошло со дня побега Дамблдора, и он был уверен, что не сможет освободить сознание от посторонних мыслей, даже если будет стараться изо всех сил. Однако он сомневался, что Снегг сочтёт это достаточным оправданием.

Для облегчения совести он пытался наверстать упущенное, сидя на других занятиях, но у него ничего не получалось. Стоило ему затихнуть, чтобы изгнать из сознания все мысли и чувства, как Гермиона сразу же спрашивала, что с ним такое, да и вообще — попробуй тут отключись, когда преподаватели то и дело бомбардируют учеников контрольными вопросами!

После ужина, готовый к самому худшему, он отправился в кабинет Снегга. Однако посреди вестибюля его нагнала Чжоу.

— Пойдём туда, — сказал Гарри, обрадовавшись поводу хоть ненамного отодвинуть встречу со Снеггом, и поманил её в угол, где стояли огромные песочные часы. В гриффиндорских уже почти ничего не осталось. — Ну как ты? Амбридж не пытала тебя насчёт ОД?

— Нет-нет, — поспешно ответила Чжоу. — Нет, я только… ну, я просто хотела сказать… Гарри, мне и во сне не могло присниться, что Мариэтта нас выдаст…

— Понятно, — хмуро сказал Гарри. Он и вправду хотел бы, чтобы Чжоу более придирчиво выбирала себе друзей. По его сведениям, Мариэтта до сих пор находилась в больничном крыле и мадам Помфри пока не удалось сделать с её прыщами ровным счётом ничего, но это было слабым утешением.

— На самом деле она очень славная, — сказала Чжоу. — Она просто совершила ошибку…

Гарри изумлённо воззрился на неё.

— Славная? Ошибку? Да она продала всех нас, включая тебя!

— Но… мы же все вывернулись, правда? — умоляюще сказала Чжоу. — Ты ведь знаешь, у неё мама работает в Министерстве, и ей по-настоящему трудно…

— Отец Рона тоже работает в Министерстве! — отрубил Гарри. — А у него на лице, если ты ещё не заметила, почему-то нет надписи «ябеда»…

— Со стороны Гермионы Грейнджер это просто свинство! — вспыхнула Чжоу. — Она должна была сказать нам, что заколдовала список…

— По-моему, это была замечательная идея, — холодно сказал Гарри.

Чжоу залилась румянцем, и её глаза заблестели ярче.

— Ну конечно, я забыла — это ведь придумала твоя драгоценная Гермиона…

— Только не надо опять реветь, — предостерегающе сказал Гарри.

— Я и не собираюсь! — выкрикнула она.

— Вот и отлично, — сказал он. — У меня сейчас и без того хватает проблем.

— Тогда иди и разбирайся со своими проблемами! — разъярённо воскликнула Чжоу, круто развернулась и гордо зашагала прочь.

Кипя от злости, Гарри спустился по лестнице в подземелье Снегга. Хотя он знал, что Снеггу гораздо проще будет проникнуть в его сознание, если он придёт к нему раздражённым и негодующим, ему ничего не удалось с собой поделать — по дороге к кабинету Снегга он продолжал придумывать, что ещё стоило бы сказать Чжоу насчёт Мариэтты.

— Вы опоздали, Поттер, — холодно сказал Снегг, когда Гарри затворил за собой дверь.

Снегг стоял спиной к Гарри, вынимая, как обычно, пряди своих мыслей и бережно опуская их в одолженный у Дамблдора Омут памяти. Положив в каменную чашу последнюю серебристую прядь, он повернулся к вошедшему лицом.

— Итак, — сказал он, — вы упражнялись самостоятельно?

— Да, — соврал Гарри, на всякий случай не сводя глаз с ножки письменного стола.