Рита довольно долго молчала и оценивающе глядела на Гермиону, наклонив голову набок.

— Ладно, допустим на минуту, что я напишу, — неожиданно сказала она. — Сколько мне за это заплатят?

— Кажется, папа не платит людям, которые пишут в его журнал, — мечтательно проговорила Полумна. — Они пишут, потому что это почётно и, конечно, им хочется видеть своё имя в печати.

Лицо у Риты снова приняло такой вид, будто её угостили Смердящим соком, и она повернулась к Гермионе:

— Я, что же, буду писать бесплатно?

— Ну да, — хладнокровно подтвердила Гермиона, отпив из стакана. — Иначе, как вы понимаете, я сообщу властям, что вы незарегистрированный анимаг. Конечно, «Пророк» вам неплохо заплатит за репортаж из камеры о жизни Азкабана.

Рита посмотрела на неё так, как будто больше всего ей хотелось сейчас выдернуть бумажный зонтик из стакана Гермионы и засунуть Гермионе в нос.

— Кажется, у меня нет выбора, я правильно поняла? — сказала Рита дрожащим голосом. Она опять открыла сумочку, достала кусок пергамента и Прытко Пишущее перо.

— Папа будет рад, — весело пообещала Полумна. На челюсти у Риты вздулся желвак Гермиона повернулась к Гарри:

— Ну, Гарри, готов рассказать людям правду?

— Пожалуй, — сказал он, глядя на Риту, наставившую на лист пергамента Прытко Пишущее Перо.

— Строчите, Рита, — безмятежно произнесла Гермиона, выуживая со дна своего стакана вишенку.

Глава 26. Новые неожиданности

Полумна уклончиво сказала, что не знает, скоро ли интервью Риты с Гарри появится в «Придире»: её отец рассчитывает получить шикарную большую статью о недавних наблюдениях за морщерогими кизляками. «Конечно, это очень важная статья, так что Гарри, скорее всего, придётся подождать до следующего выпуска», — пояснила Полумна.

Гарри обнаружил, что ему очень нелегко рассказывать о дне возвращения Волан-де-Морта. Рита заставляла его вспоминать малейшие подробности тех событий, и он, понимая, что ему наконец представился отличный шанс поведать миру правду, рассказал ей всё, что смог вспомнить. Он не знал, как люди воспримут его историю. Наверное, большинство из них утвердится во мнении, что он законченный безумец, — в немалой степени потому, что его интервью появится вслед за бредовой статьёй о морщерогих кизляках. Но побег Беллатрисы Лестрейндж и других Пожирателей смерти вызвал у Гарри жгучее желание сделать хоть что-то — неважно, подействует это или нет…

— Интересно, как Амбридж отнесётся к твоему публичному выступлению, — сказал Дин за ужином в понедельник. В его голосе звучал благоговейный страх. Симус по другую сторону от него за обе щеки уплетал курицу и пирог с ветчиной, однако Гарри знал, что он прислушивается к их разговору.

— Ты правильно сделал, Гарри, — сказал Невилл, сидевший напротив. Он побледнел, но всё же спросил, понизив голос: — Наверно, трудно было… говорить об этом, да?

— Трудно, — тихо откликнулся Гарри. — Но люди должны знать, на что способен Волан-де-Морт, разве не так?

— Так, — кивнул Невилл, — и его Пожиратели смерти тоже… люди должны знать…

Невилл не закончил фразы и вернулся к своей печёной картошке. Симус поднял глаза, но, встретившись взглядом с Гарри, тут же снова уткнулся в тарелку. Вскоре Дин, Симус и Невилл отправились в гостиную, а Гарри с Гермионой остались за столом ждать Рона, который ещё не успел поужинать из-за тренировки по квиддичу.

В зал вошла Чжоу Чанг со своей подружкой Мариэттой. У Гарри в животе что-то нехорошо повернулось, но Чжоу даже не взглянула на гриффиндорский стол и села спиной к нему.

— Кстати, я забыла спросить, — жизнерадостно сказала Гермиона, покосившись на стол когтевранцев, — как прошло твоё свидание с Чжоу? Почему ты вернулся так рано?

— Э… ну, я… — пробормотал Гарри, подвигая к себе пирог с ревенем и беря второй кусок — В общем, всё прошло хуже некуда.

И он рассказал ей, что случилось в кафе мадам Паддифут.

— И тут, — закончил он несколько минут спустя, когда с блюда исчезли последние крошки пирога, — она вскакивает на ноги, заявляет: «Всего хорошего, Гарри» — и убегает сломя голову! — Он положил ложку и посмотрел на Гермиону. — Растолкуй мне, пожалуйста, что всё это значит? Что с ней стряслось?

Гермиона поглядела на затылок Чжоу и вздохнула.

— Ах, Гарри, — грустно сказала она. — Прости, но тебе немного не хватило такта.

— Мне не хватило такта? — возмутился Гарри. — Сначала всё шло замечательно, а потом она вдруг начинает рассказывать мне, как Роджер Дэвис приглашал её на прогулку и как она таскала Седрика целоваться в это идиотское кафе, — по-твоему, мне это приятно?

— Понимаешь, — сказала Гермиона с терпеливым видом человека, пытающегося втолковать излишне эмоциональному малышу, что один плюс один равняется двум, — тебе не надо было говорить ей посреди свидания, что ты должен встретиться со мной.

— Но… — захлебнулся Гарри, — но ты же просила меня встретиться с тобой в двенадцать и привести её с собой — и как я, по-твоему, мог это сделать, если бы ничего ей не сказал?

— Надо было сказать по-другому, — пояснила Гермиона с тем же раздражающе терпеливым видом. — Ты должен был сказать, что это ужасно досадно, но я заставила тебя пообещать, что ты явишься в «Три метлы», и хотя ты совсем не хочешь туда идти и мечтал провести целый день с ней, похоже, что тебе, к несчастью, всё-таки придётся со мной встретиться, и не составит ли она тебе компанию — тогда, может быть, удастся отделаться от меня поскорее. А ещё, пожалуй, было бы неплохо упомянуть, что ты считаешь меня уродиной, — поразмыслив, добавила Гермиона.

— Но я не считаю тебя уродиной, — опешил Гарри. Гермиона усмехнулась.

— Гарри, ты хуже Рона… впрочем, нет, — вздохнула она, поскольку в этот момент в зал ввалился сам Рон, забрызганный грязью и явно очень недовольный. — Пойми: ты расстроил Чжоу, когда сказал про нашу с тобой встречу, и она пыталась заставить тебя ревновать. Таким образом она хотела выяснить, насколько ты к ней неравнодушен.

— Ах вот оно что! — сказал Гарри, когда Рон плюхнулся на скамью напротив и стал придвигать к себе все блюда, до которых мог дотянуться. — А разве не легче было бы просто спросить меня, кто мне больше нравится — она или ты?

— Девочки не часто задают такие вопросы…

— Ну и напрасно! Тогда я просто сказал бы, что мне нравится она, и ей не пришлось бы снова лить слёзы из-за Седрика!

— Я и не говорю, что она вела себя разумно, — сказала Гермиона, когда к ним присоединилась Джинни, такая грязная, как Рон, и такая же насупленная. — Я только пытаюсь объяснить тебе, что она чувствовала.

— Напиши книжку, — посоветовал Гермионе Рон, разрезая картофелину, — и растолкуй в ней, что чувствуют девочки, когда делают глупости. Тогда мальчики наконец смогут их понимать!

— Точно, — с жаром сказал Гарри, посмотрев на когтевранский стол. Чжоу только что поднялась с места и, по-прежнему не глядя на него, вышла из Большого зала. Гарри уныло повернулся обратно к Рону и Джинни. — Ну, как тренировка?

— Кошмар, — буркнул Рон.

— Перестань, — сказала Гермиона, взглянув на Джинни. — Я уверена, что всё не так уж…

— Именно так, — вздохнула Джинни. — Это было ужасно. Анджелина под конец чуть не расплакалась.

После ужина Рон с Джинни отправились в душ, а Гарри и Гермиона вернулись в гостиную Гриффиндора к своей обычной горе домашних заданий. Через полчаса, убитых Гарри на борьбу с новой звёздной картой для урока астрономии, на пороге комнаты возникли Фред и Джордж.

— Рона с Джинни нету? — спросил Фред, озираясь и придвигая к себе стул. Гарри покачал головой. — Вот и хорошо. Мы смотрели, как они тренируются. На матче их разнесут в пух и прах. Без нас они ровным счётом никуда не годятся.

— Брось, Джинни не так уж плоха, — великодушно заметил Джордж, садясь рядом с ним. — Честно говоря, я вообще не понимаю, где она научилась так играть, — ведь мы никогда не брали её с собой на тренировки.