— Я отправляюсь к папе, — Билл встал. — Прямо сейчас.

— Превосходно, — ответил Думбльдор. — Расскажи ему обо всём. Скажи, что очень скоро я сам с ним свяжусь. Однако, ему следует быть крайне осмотрительным. Если Фудж заподозрит, что я вмешиваюсь в дела министерства…

— Предоставьте это мне, — успокоил Билл.

Он потрепал Гарри по плечу, поцеловал мать в щёку, надел мантию и быстро покинул палату.

— Минерва, — продолжал отдавать распоряжения Думбльдор, — я должен как можно скорее переговорить с Огридом у себя в кабинете. А также — в случае, если она согласится прийти — с мадам Максим.

Профессор МакГонаголл кивнула и, не говоря ни слова, вышла.

— Поппи, — обратился к мадам Помфри Думбльдор, — будь добра, спустись в кабинет профессора Хмури. Там, я полагаю, ты найдёшь домового эльфа по имени Винки. Она, скорее всего, пребывает в состоянии сильнейшего стресса. Позаботься о ней, а потом отведи на кухню, хорошо? Думаю, Добби приглядит за ней.

— Хоро… хорошо, — мадам Помфри постаралась скрыть удивление. И тоже вышла.

Думбльдор проверил, плотно ли закрыта дверь, и дождался, пока стихнут шаги мадам Помфри, прежде чем заговорить снова:

— А сейчас пришло время, — торжественно объявил он, — представить двоим из нас кое-кого из здесь присутствующих — в настоящем обличии. Сириус… можешь принять свой обычный вид.

Большой чёрный пёс поглядел на Думбльдора, а потом, в мгновение ока, превратился в человека.

Миссис Уэсли завизжала и прыгнула за кровать.

— Сириус Блэк! — завопила она, тыча пальцем.

— Мама, да замолчи! — заорал Рон. — Всё нормально!

Злей не визжал и не прыгал, но на его лице вспыхнул гнев, смешанный со страхом.

— Этот! — рявкнул он, уставившись на Сириуса, чьё лицо искажала не меньшая неприязнь. — Зачем он здесь?

— Он здесь по моему приглашению, — ответил Думбльдор, переводя взгляд с одного на другого, — так же как и вы, Злодеус. Я доверяю вам обоим. И для вас пришла пора отставить в сторону все разногласия и поверить друг другу.

Гарри подумалось, что Думбльдор требует невозможного. Глаза и Сириуса, и Злея горели непримиримым отвращением.

— На первое время меня устроит, — продолжал Думбльдор с еле уловимым раздражением в голосе, — отсутствие открытой враждебности. Вы должны пожать друг другу руки. Времени в обрез, и, если те немногие из нас, кто знает правду, не объединятся, надежды нет.

Очень медленно — по их взглядам было ясно: они не желают друг другу ничего, кроме зла — Сириус со Злеем приблизились друг к другу и обменялись рукопожатием. При этом исключительно скоро разняли руки.

— Сойдёт для начала, — Думбльдор встал между ними. — Теперь — для каждого из вас у меня есть задание. Позиция Фуджа, хотя и вполне ожидаемая, всё в корне меняет. Сириус, мне нужно, чтобы ты немедленно отправился в путь. Ты должен предупредить Рема Люпина, Арабеллу Фигг, Мундугнуса Флетчера — всю старую команду. Сам оставайся у Люпина и сиди тихо, вскорости я с вами свяжусь.

— Но… — подал голос Гарри.

Он хотел, чтобы Сириус остался. Ему было жалко расставаться с ним так скоро.

— Гарри, мы увидимся в самое ближайшее время, — повернулся к нему Сириус, — обещаю. Но ты ведь понимаешь, что я должен сделать всё, что в моих силах, правда?

— Да, — кивнул Гарри, — да… конечно, понимаю.

Сириус на краткий миг сжал его ладонь своею, кивнул Думбльдору, снова превратился в чёрного пса, подбежал к двери, открыл её ударом лапы… и исчез.

— Злодеус, — Думбльдор повернулся к Злею, — вы знаете, о чём я хочу попросить вас. Если вы на это готовы…

— Готов, — ответил Злей.

Он был бледнее обыкновенного, и его холодные, чёрные глаза странно поблёскивали.

— Тогда — удачи, — пожелал Думбльдор и тревожным взглядом проводил Злея, молча удалившегося вслед за Сириусом.

Прошло несколько минут, прежде чем Думбльдор заговорил вновь.

— Мне нужно идти вниз, — сказал он. — Я должен встретиться с Диггори. Гарри… прими оставшееся зелье. Всем до свидания, увидимся позднее.

Как только Думбльдор вышел, Гарри откинулся на подушки. Гермиона, Рон и миссис Уэсли смотрели на него без единого слова. Молчание было долгим.

— Тебе надо допить зелье, Гарри, — в конце концов произнесла миссис Уэсли. Она потянулась за пузырьком и кубком и задела мешочек с деньгами. — Тебе надо хорошенько выспаться. Постарайся подумать пока о чём-нибудь другом… подумай о том, что купишь на выигранные деньги!

— Я не хочу этих денег, — без выражения пробормотал Гарри, — возьмите их себе. Пусть их берёт кто угодно. Я не должен был их выиграть. Они должны были достаться Седрику.

То, с чем он так старательно боролся с первой же секунды после выхода из лабиринта, кажется, грозило взять над ним верх. В уголках глаз возникло острое, горячее покалывание. Он моргнул и уставился в потолок.

— Ты ни в чём не виноват, Гарри, — прошептала миссис Уэсли.

— Это я предложил ему взяться за Кубок вместе, — сказал Гарри.

Теперь стало жечь и в горле. Ну почему Рон не может отвернуться?

Миссис Уэсли поставила зелье на тумбочку, наклонилась и обняла Гарри. Его никогда не обнимали так… по-матерински. Миссис Уэсли прижала Гарри к себе, и все события этой ночи внезапно обрушились на него всей своей тяжестью. Мама, папа, мёртвый Седрик… всё закружилось перед глазами… он больше не мог этого вынести… его лицо исказилось от усилий сдержать рвущийся наружу отчаянный крик…

Вдруг раздался громкий шлепок. Миссис Уэсли и Гарри отпрянули друг от друга. Гермиона стояла у окна. Она что-то крепко сжимала в кулаке.

— Извините, — прошептала она.

— Допей зелье, Гарри, — поспешно велела миссис Уэсли, вытирая слёзы тыльной стороной ладони.

Гарри выпил всё залпом. Действие лекарства было незамедлительным. Тяжёлыми, необоримыми волнами на него нахлынуло глубокое забытье, он откинулся на подушки и провалился в пустоту.

Глава 37. НАЧАЛО

Оглядываясь назад, даже месяц спустя, Гарри удивлялся, насколько плохо помнит дни, последовавшие за третьим испытанием. Видимо, после случившегося у него в сознании попросту не осталось места для новых впечатлений. Но то, что всё-таки сохранилось в памяти, причиняло жестокую боль — и самым ужасным из всего была встреча с родителями Седрика на следующее после состязания утро.

Они ни в чём не винили Гарри, наоборот, благодарили за то, что он доставил им тело сына. Мистер Диггори большую часть разговора проплакал. Горе миссис Диггори было так велико, что иссушило все слёзы.

— Значит, он почти не страдал, — сказала она, выслушав рассказ Гарри о гибели Седрика. — И потом, Амос… это случилось сразу после того, как он выиграл Турнир. Он, должно быть, умер счастливым…

Когда они уже поднялись, чтобы уходить, она посмотрела на Гарри и проговорила:

— Ты теперь будь очень осторожен.

Гарри схватил с тумбочки мешочек с деньгами.

— Возьмите, пожалуйста, — неловко забормотал он. — Это должно было достаться Седрику. Он первым туда добрался, возьмите…

Но она отшатнулась.

— Что ты, что ты, милый, это твоё, мы не можем… оставь у себя.

На следующий вечер Гарри возвратился в гриффиндорскую башню. От Рона с Гермионой он узнал, что за завтраком Думбльдор обратился к школе с речью. Он попросил, чтобы Гарри оставили в покое, чтобы никто не задавал ему вопросов, не докучал просьбами рассказать о случившемся в лабиринте. И действительно, Гарри заметил, что большинство ребят обходит его стороной, избегая встречаться с ним взглядами. Некоторые шептались, прикрывая рты ладошками. Видимо, многие поверили написанному в статье Риты Вритер, что он ненормален и оттого опасен. Возможно, у кого-то имелись свои соображения об обстоятельствах гибели Седрика. Но Гарри это было совершенно безралично. Лучше всего он чувствовал себя возле Рона и Гермионы, когда те беседовали на отвлечённые темы или играли в шахматы, а он молча сидел рядом. Ребята понимали друг друга без слов и, казалось, молча ждали какого-то знака, известия о происходящем вне «Хогварца» — а до получения точных сведений не имело смысла гадать, что будет дальше. Они затронули болезненную тему один-единственный раз — когда Рон рассказал Гарри о разговоре миссис Уэсли с Думбльдором, состоявшемся перед её отъездом.